Израненные дети: почему поколение 1990-х выросло таким травмированным

Дети 1990-х — удивительные. Они необычные и непредсказуемые, закаленные своим временем. На их глазах рождалась современная Россия. Сегодня эти люди вступили в пору зрелости, строят карьеру и занимают посты. Но «раны», нанесенные перестройкой и периодом после развала СССР, напоминают о себе. 

Почему поколение 1990-х считают потерянным, рассказала Наталья Сурина — практикующий психолог, ведущая трансформационного практикума по перепроживанию младенческого опыта и излечению детских травм, владелица сети детских клубов, которые помогают ребенку бережно развить интеллект.

Дети 1990-х: кто они?

Современные ученые классифицируют поколения, рожденные и выросшие в разные исторические периоды. Например, в России люди, которые появились на свет в 1965–1985 годы, называют поколением Х, а в 1985–2000 годы — Y, или миллениалами. Вторые определяются как индивидуалистичные, стремящиеся к путешествиям, саморазвитию и свободе.

В западной классификации поколение 1990-х тоже относится к миллениалам и характеризуется как неагрессивное, осторожное, но вместе с тем рассчитывающее только на себя и не привыкшее к ответственности.

Обе классификации не выделяют детей 1990-х в отдельную категорию. Между тем, события, происходившие в России в эти годы, наложили свой отпечаток на воспитание и формирование бессознательных установок. Людям, рожденным или выросшим в период распада СССР, присущи иные черты, нежели поколению 2000-х.

1990-е годы: какие они были?

Все мы родом из детства, поэтому исторический аспект жизни страны всегда накладывает отпечаток на этот период и на особенности формирования характера ребенка. 1990-е годы в России были трудным временем. Плановое хозяйство превращалось в рыночное, и в нем еще не было упорядоченности. Везде царил хаос, от которого становилось тревожно и страшно. Люди потеряли ощущение защищенности. Жизненные установки и ценности, которые родители еще пытались транслировать своим детям, шли вразрез с реальностью.

После распада СССР единственным способом выжить было заняться предпринимательством, но бизнес тогда носил стихийный характер борьбы группировок. Кто-то погибал, кто-то оказывался на плаву и жил в достатке.

Дети 1990-х познали и нищету, и внезапное богатство. Сегодня на столе могла стоять красная икра, а завтра — банка варенья, которую растягивали на неделю. Дефицит одежды в детстве и поныне вызывает у поколения 1990-х неравнодушное отношение к стильным вещам и брендам.

Единственное стремление, которое было у людей в то непростое время, — выжить. На первый план выходила не страна, не идеология, а собственное благополучие. Многим родителям приходилось надрываться, чтобы заработать на кусок хлеба. И дети прекрасно это помнят. Они не понаслышке знают, что такое пустой холодильник, перешитая одежда с чужого плеча. В их подсознание крепко засела установка: нужно выживать здесь и сейчас. А думать о том, что будет потом — пустая трата времени и сил, ведь неизвестно, как все сложится.

Черты характера и поведения, присущие детям 1990-х 

Тревожность

Нестабильность настоящего и неопределенность будущего, войны и бандитизм, финансовые кризисы порождали в родителях страх и тревогу. Прежняя надежная платформа жизни рушилась, а в новой парадигме еще не на что было опереться.

Женщины 1990-х боялись рожать детей, поскольку не знали, что их ждет. А те малыши, которые уже появились на свет, столкнулись с несоответствием ценностей, транслируемых родителями, и реальной ситуации. Они словно попадали в вакуум: старое отжило, а новое ещё не создалось. Дети бессознательно перенимали родительскую тревогу, страх будущего, и жили сегодняшним днем. Кстати, компьютеры и интернет в три сосок позднее стали для этих детей тем информационным полем, где можно было и спрятаться от реальности и казалось им более надежным.

Непостоянство в отношениях

Тревожность матери транслировала непостоянство в отношениях. Молодые люди, выросшие в 1990-е, не склонны к проявлению эмоций, они не привыкли к близости и теплоте. Психология взрослых того времени больше направлена «вовне», чем «вовнутрь». Куда там до психологического анализа, личностного роста и самосовершенствования, когда в семье нет еды и мало средств к существованию!

В постоянной борьбе с обстоятельствами родителям было некогда учить ребенка управлять собой, понимать многогранный спектр эмоций своего мира. Главное — малыш одет, обут и накормлен, а личные потребности, любовь и принятие отходили на второй план.

Часто воспитанием занимались бабушки, пока родители работали. С бабушкой могли сложиться очень теплые отношения, но ребенок все равно сталкивался с потерей близкого человека, а позднее в силу физиологии человека — терял и бабушку и это потеря случалась получается с ним дважды. Отношения с мамой не были выстроены. Возникала холодность, зарождалась обида. Если бабушка была суровая, чувство одиночества, покинутости, брошенности становилось еще больше.

Отсюда страх привязаться к человеку, ведь однажды он может бросить тебя и исчезнуть. Как только молодые люди начинают узнавать друг друга ближе, они не хотят продолжать отношения и принимать недостатки друг друга. Легче расстаться, чем терпеть или находить компромисс.

«Ты — мне, я — тебе»

Товарно-денежные отношения неосознанно перекладывались и на любовь. Просто так нельзя любить: это чувство надо заслужить. Мама с папой много работали и проявляли теплые чувства через еду, одежду. Дети 1990-х не знали теплых телесных проявлений любви и поддержки в виде слов. Отсюда неспособность чувствовать глубоко и стремление завязывать только взаимовыгодные отношения.

Самостоятельность и гиперответственность

Дети 1990-х привыкли сами справляться с трудностями и отвечать за себя. Из-за того, что мамы и папы пропадали в офисах и на производстве, рождалось ощущение ненужности, незащищенности. Каждый был сам за себя.

Дети из бедных семей рано сталкивались с необходимостью самостоятельно заботиться о себе и родителях. Они ощущали личную ответственность за происходящее в семье и вокруг, поэтому проявляли чрезмерную строгость к своим достижениям и были нацелены на установку спасать, прежде всего, самого себя.